ПРЕДИСЛОВИЕ
Год назад в Ванкувере я смотрел передачу по телевидению про наши канадские тюрьмы и позавидовал. Вот, думаю, выйду на улицу, разобью витрину магазина и меня посадят застенок. Как, кажется, в рассказе О’Генри сделал герой, чтобы, будучи без работы и в преддверии зимы обрести ночлег и кормежку. В канадских тюрьмах, которые считаются лучшими в мире, – тот документальный фильм в этом явно убеждал, – можно получить образование. Говорят, правда, это особая привилегия, — оказаться тут в тюрьме. Нет-нет, не истолкуйте превратно: и работа у меня есть, и еда, и жилище тоже.
Шутки шутками, — поговорим об образования в нашем бренном мире. Я имел честь учиться в Москве, как говорят, в привилегированном вузе, а точнее университете – ИСАА (Институт Стран Азии и Африки) при МГУ. Его кампус расположен прямо напротив Кремля, что, согласитесь престижно. Был на стажировках в двух вузах Японии, на годичной стажировке в Штатах, ну и даже удостоился преподавать три года в Университете Британской Колумбии (UBC) . Моя мама – заслуженный педагог Российской Федерации в области истории, а вот наши дети хотят в простую школу в Ванкувере, так что материала для размышлений вполне достаточно.
Изначальное образование я получил в Москве, тем не менее, не могу сказать, что я сторонник традиционной российской образовательной системы применительно к «новым условиям». Тоже не буду утверждать, что я «на все сто» проникся духом западного образования, ну и восточного. Тем не менее, на настоящий момент вижу: образование на исторической родине, России, и прочих отделившихся странах, в глубоком упадке и кризисе, как в средней школе, так в вузах и университетах.
От себя пока прибавлю: самое хорошее образование это то, какое вы получите из книг или от общения с бескорыстными педагогами (таких, увы, единицы). Все остальное – это по сути мишура, конкурентная борьба за оценки на очередном этапе продвижения по карьерной лестнице и ничего общего с образованием не имеет. Увы, это только применительно к гуманитарным наукам, однако именно их большинство из нас и учит. Я имею в виду всякие «экономики», «менеджмент» «торговлю» (включая международную) и иже с ними.
Также говорят, что, как ни странно, все самые выдающиеся бизнесмены произошли из филологов. Они не учили «бизнесов» в школах и не брали его, как предмет, в университете. Какая-то простая интуиция в ведении дел и элементарное чутье, как надо общаться с клиентами (людьми), вывели все на правильную прямую. Ну, еще знание иностранных языков, что необходимо в современном мире. Из свежих примеров успешного предпринимательства — это целая плеяда моих студентов и друзей по альма матер — ИСАА при МГУ. Одного из них, — он был «у руля» всего кондиционерного бизнеса в Москве, правда, убили в возрасте сорока лет 9 марта 2005 г. Некоторым другим, с которыми я после семи лет обитания в Северной Америке повстречался в Москве, можно только позавидовать, но только белой, хорошей завистью.
Но по порядку. Кому не интересно читать про мой личный опыт, сразу же перейдите к разделу «Школы в Северной Америке, ну и России». Однако я все же рекомендовал бы проглядеть эту часть статьи, потому что составил ее с тем расчетом, чтобы она навела на кой какие размышления.
МОЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ ОПЫТ В РОСИИ
В семилетнем возрасте меня отдали в спецшколу английского языка № 56 в г. Москва, и в ней я проучился по шестой класс включительно. Когда пошел во второй класс, в ту же школу перешла работать и моя мама – учителем истории, а потом и обществоведения. Как понимаете, надо мной повисла огромная «палка», однако, учитывая мою какую-то природную тягу к познаниям, я с самого начала стал, как говорится, «рвать когти». Дисциплина в спецшколах строже, контингент лучше (хотя, честно говоря, с этим расхожим постулатом я бы не согласился), да и учителя требовательней. Со второго класса начался английский язык, и наш класс поделили на три группы. Моей группе не повезло: учительница по английскому сразу же ушла в декретный отпуск; дали другую, – она через месяц уехала в Торонто работать в представительстве Аэрофлота. Так что нас все время приходили замещать; прикрепляли к другой группе или просто велели сидеть тихо и учить уроки. Так продолжалось два года, пока с четвертого класса не пришла постоянная учительница, но даже нам, неокрепшим школярам, было видно, что она какая-то «левая». Например, как сейчас помню: учительница написала что-то на доске и к предлогу «with» добавила гласную «е», мол, если за предлогом следует существительное, оканчивающиеся на «а», то и к предлогу надо добавлять «е». Гм, уже тогда это показалось странным. Или же природоведение: не помню точно, но в учебном плане оно значилось, кажется, с четвертого класса, но целый год учительницы не было: нас просто распускали.
Но что это я все о плохом? Начальная школа прошла в строгости, послушании и добросовестном приготовлении уроков при неуклонном «супервайзерстве» родителей. Результат: кроме правописания, по всем предметам «пятерки». Красиво писать я, увы, не научился и по сей день, и сейчас в век оргтехники, и по-японски предпочитаю текст отбить на компьютере. А по-русски, если от руки, то какие-то каракули получаются. Но отклоняюсь от темы.
С пятого класса обозначились физика, математика, геометрия, русский язык и литература. Помню, мама говорила, что преподавательница русского и литературы «слабая, сама делает ошибки». Я бы так не сказал только потому, что она была строгая и требовательная: домашними заданиями мы были завалены, а за сочинения я начал получать «тройки». Так что приходилось маме, как гуманитарию, со мною возиться и заставлять «разбирать» «Евгения Онегина», «Тараса Бульбу» и «Повесть о настоящем человеке» в деталях. По математике же, напротив, учительница была просто супер-дупер, да и у меня была тяга к сему предмету, так что грыз не на шутку просто потому, что нравилось. То же самое скажу и про физику. Учебники, на мой взгляд, были составлены весьма неплохо и системно. Думаю, читатель мне не возразит, верно? Ведь все мы в той или иной степени прошли одинаковый путь.
Когда я переходил в седьмой класс, наша семья переехала в Ясенево, где я пошел в простую школу. Тут моя мама немного поволновалась: ведь место все-таки новое, мы никого не знаем, как там будет, что за контингент? Контингент, слава богу, оказался самый, что ни на есть разночинный – и дети военных, и инженеров, и врачей, и теневых предпринимателей. Дети гегемона, то есть «рабочего класса» тоже были, но на удивление в малом количестве и, как ни странно, весьма воспитанные и интеллигентные. Поговорив с педагогами, мама осталась довольна. И вот, на четыре года я в простой школе № 862. Да, с самого начала отдали меня на курсы английского языка при Мосгороно, три раза в неделю, на которые я проходил три года. Курсы, надо сказать, я очень полюбил, да и в плане английского языка они дали немало. Мы, в конце концов, читали Оскара Уайлда и Конан Дойля на английском!
На первых занятиях по математике в новой школе в Ясенево я сразу же получил «тройку», потом еще раз «тройку», чем вызвал обеспокоенность родителей. Как я не пытался отговорить маму, она все же пошла поговорить с учительницей: как же так, ведь в предыдущей школе у меня была «пятерка». Не подумайте, что там оценки мне ставили «за глаза», точнее «за маму». Науки я грыз в полной мере, и гуманитарные давались даже хуже, чем естественные. Я имел «четверки» по русскому и природоведению, а математика, физика и прочее шли легко. Думаю, мои изначальные неудачи в новой школе объяснялись стечением обстоятельств: я был скромен, не тянул руку (хотя надо было), может не все задания делал до конца. Или просто попадал под горячую руку учителя.
Немного отклонюсь. Интересно: литература, история, химия, ну и английский теперь уже в новой школе пошли даже очень отлично. Что до физики, то учитель попался несколько странный – инженер в прошлом, не обладая методикой, пришел и начал преподавать. К тому же он был татарином, и, кажется, откуда-то из тех их далеких краев. Он не мог внятно объяснить новый материал, испытывал трудности с русским. Например, кто был более активен на уроках, поднимал несколько раз руку и выдавал три-четыре раза реплику (весьма поверхностную), шансов у такого ученика получить «пятерку» было больше, чем ежели бы ты дома серьезно подготовил материал, но сидел и молчал. По русскому и литературе, как опять-таки поведала мама из достоверных источников, учительница «слабенькая». Но всем нам она понравилась – не дюже строгая, ну и не поверхностная (это на наш, ученический взгляд). Материал знала вполне прилично, ну а что еще надо? Не обязан же педагог в простой школе делать так, чтобы все сидели с открытыми от изумления ртами, любили исключительно один этот предмет, никогда его не прогуливали и имели бы по нему только «пятерки»? Хотя советские фильмы тех лет о школе именно так и подавали сию тему, — уникальный педагог узурпирует аудиторию своим исключительным вниманием и все дети только в него и влюблены по уши. Вспомните!
То же относилось поначалу и к истории. А вот учитель труда, помню, как-то поставил «двойку» одному из нас за то, что тот просверлил на станке пятьдесят копеек: «Как ты, негодяй, смел испортить госзнак?!». Химия, как я сказал, поначалу пошла хорошо. Но, принимая во внимание то, что учебники, кажется, с класса девятого были составлены весьма неправильно и труднодоступно, ну и какую-то непутевость «химички», с того же девятого класса большинство учащихся понимать по химии что-либо вообще перестали. А, может, и не надо было?
Так вот, после того разговора с «математичкой», та ко мне подобрела, однако через три месяца перешла в другую школу. Нам назначили новую, и надо отдать должное, она оказалась и педагогом превосходным и человеком творческим и справедливым. Редко с тех пор когда я получал даже четверки по математике, геометрии и алгебре, — предметы сии искренне любил и домашние задания делал исправно. Мама больше в школу по этому вопросу не ходила, но вот отец иногда выборочно проверял мои знания (он закончил Горьковский Политехнический Институт; был в числе лучших выпускников, поэтому его сразу же взяли на работу в Генеральный Штаб в Москве, и с тех пор он занимался разработками ядерного оружия, так что и математику, и алгебру, и физику знал превосходно).
Седьмой-восьмой класс я проучился весьма неплохо, но в девятом произошел некоторый «расслабон» (за бОльшую часть предметов я получил «четверки»: это потому что влюбился; м-да, это бывало в советских школах). В десятом же опять пришлось взяться за ум – поработать на аттестат: вы знаете, он принимался во внимание при поступлении в вуз. Наверное, я покажусь глупым, если скажу, что к тому времени я любил подавляющее большинство предметов и, как правило, домашние задания выполнял старательно и исправно – в тот же день, когда задавали, прочитывал необходимый урок, а накануне еще и повторял. Ну, кто бы в трезвом уме стал еще так делать? По истории и обществоведению мама мне всегда давала какой-нибудь вспомогательный материал, так что я порой щеголял дополнительными знаниями. Или, когда было неясно, куда я буду поступать (гуманитарные и естественные предметы у меня теперь шли одинаково: отлично и хорошо), мама попросила учительницу по математике из старой спецшколы позаниматься со мной, и раз в неделю я ездил к репетитору, — повторяю, это было в последнем полугодии девятого класса. Результат: я еще с двумя учениками стали самими «сильными» по алгебре – понимали весь материал на все «сто». Честно говоря, до сих пор не пойму, зачем это надо было моим родителям, да и мне самому.
Помню систему дневников и то, как мы сами рисовали себе оценки или исправляли «тройки» на «пятерки» с помощью ластика и ручки. Как мы курили украдкой в туалете, или приходили в школу немного выпимши: зельё принимали в подъезде, еще и обкурившись. Или как прятались под партой (на уроках химии при глупой «химичке») и потихоньку распивали бутылку вина или даже коньяку там же, внизу. Как порой спорили с учителями по вопросам истории, литературы, давая свои оценки событиям и героям. На гуманитарных занятиях ругали поголовное пьянство вокруг и то, что Советскому Союзу необязательно помогать социалистическому лагерю, особенно Кубе. Да, директриса была дюже строгая, а потом добавилась и новая требовательная «историчка», — в школу мы шли с тревожным чувством: «не дай бог тройку влепят!». С замиранием сердца, точнее, с крайне неприятным ощущением следили за тем, как учительница берет журнал и ищет взглядом, кого бы вызвать сегодня к доске. Ну а потом минуты облегчения – начиналось объяснение нового материала. Совсем не как в Северной Америке! Впрочем, часто картина была одна и та же, – вызывали к доске все тех же, то есть, кто успевал на «четыре» и «пять». Те же, кто учился на «тройки» в десятом классе, почему-то в аттестате поимели «четверки». Да, помню еще и астрономию, и премудрый учебник по ней – такое тут в Канаде даже в университетах не проходят, не говоря об алгебре и начале анализа или неорганической химии. Учили мы все, что можно учить в этом бренном мире. Ведь так?
В Советском Союзе в школах готовили разносторонне развитых людей, именно поэтому и надо было постигать все дисциплины. Вопрос в другом: все ли становились таковыми? Ответ: далеко нет. Думаю, максимум процентов двадцать, а то и меньше. Большинство учащихся просто не «въезжало» в премудрости тригонометрических уравнений, теорем Ферми, астрономических раскладов и бензольных колец. Последние, признаюсь, и мне пришлись не по зубам. «Химичка» часто болела, а главное, я думаю, был плохо составлен учебник по неорганической химии (пожалуйста, вспомните). Парадокс в другом – даже те, кто не петрил в том или ином предмете в итоге все равно получал «четверки». То есть я хочу сказать, что оценочная система была и остается отнюдь не объективной. К этому вопросу я еще вернусь. Так вот, было и есть либо «пять», «четыре», ну и «три». Согласитесь, «двойку» мало кому ставили, не говоря уже о «единице». Чтобы получить «пять», как всем известно, предмет и материал надо (было) знать очень хорошо. «Хорошо» ставили тем, кто соответственно знал и понимал, но, как я сказал, на практике выходило так, что эту самую «четверку» в аттестате имели те, кто ее не заслуживал, — ну, чтобы не обижать что ли, не ставить «тройку». Скоре всего, родители «разговаривали» с учителями. Это, мягко говоря, несправедливо. Впрочем, никто об этом не знал, — пути расходились; впереди был институт или университет. Новая жизнь!
В начале десятого класса в нашей семье приняли решение: поступать я буду в Институт Иностранных Языков, хотя отец сказал, что если надо, он поможет с любым престижным военным училищем. Думаю, туда я бы поступил и самостоятельно. Одним словом, для поступления в ИнЯз требовались русский язык и литература, история, английский язык и сочинение, и средний балл аттестата, то есть всего четыре предмета для сдачи, как и в любой вуз СССР. Мама тут же подсуетилась и нашла мне двух репетиторов из ИнЯза, – по английскому и русскому с литературой, к которым я добросовестно стал ходить с октября месяца. Что до истории, то мама завалила меня учебниками для вузов, — читать их было и на самом деле интересно. Иногда, позвав друзей по школе, мама устраивала нам, как теперь говорят, квизы.
Я надеюсь, все прекрасно понимают, что значат занятия с репетиторами из «вуза назначения»? Поступление было худо-бедно гарантировано. Взяток тогда, как правило, не брали, – все держалось на частной подработке преподавателей вузов и университетов, подарках, ну и отношениях «я – тебе, ты – мне». Однако с автором сих строк произошло нечто странное: в январе он меняет планы и решает поступать в Институт Стран Азии и Африки при МГУ. Анализируя события тех лет, с полной уверенностью скажу, — на меня повлиял товарищ. Он был настоящий кореец и просто бредил Японией. Он-то и сбил меня с толку и вызвал переполох в планах матери. «Историю я тебе обеспечу (имелось в виду «хорошая/отличная» оценка по истории на вступительных экзаменах), но вот по остальному – ты сам себе хозяин». Правда, преимущества поступления в МГУ были налицо. Экзамены на месяц раньше, чем в других вузах. Случись не поступить, пошел бы в ИнЯз.
Не успел отгреметь выпускной вечер с черно-белым похмельным синдромом, через день я принялся за подготовку к вступительным экзаменам; вновь засел за учебники. Подал документы на вступление. Средний конкурс в тот год был что-то около четырех с половиной человек на место. Девиц в те годы в альма-матер принимали неохотно, ибо выпускники должны стать государственными чиновниками (служащими) в ТАСС, АПН, МИДе, ССОДе, разных научно-исследовательских институтах, ну и где еще – сами понимаете. Что ждать от девушки после того, как она, получив ценнейший багаж знаний, выйдет замуж и осядет дома? Одним словом, для меня начался новый образовательный виток, — учеба в привилегированном вузе, в котором на четыре-пять студентов приходился всего один преподаватель. Только Оксворд и Кэмбридж потягаться могут!
Первые три года прошли в жуткой муштре, — ни до чего не было времени. Впрочем, далеко не у всех. Дело в том, что только, я бы сказал, процентов тридцать из студентов, училось в полную силу. А что мы учили? В первую очередь языки – японский и английский. На это и уходила львиная часть времени. Да, были еще, как вы знаете, лекции, но их я не записывал, а болтал с товарищами, делал уроки по языку или читал книги. Все гуманитарные предметы тогда, как впрочем, и сейчас, сдавали раз в полгода, — проходил либо зачёт, либо экзамен. Вот тогда-то и наступал стресс, — приходилось поднапрячься. Были еще и семинары, но, как правило, по общественным дисциплинам, — истории КПСС, политэкономии и марксистской философии. К ним, увы, готовились далеко не всегда и от случая к случаю, ибо на текущей успеваемости это особо не отражалось.
А как оценивали? Либо на «пять», либо на «четыре», а умудриться получить «тройку», — гм, для этого надо было быть полным идиотом. Так что я и учился с преимуществом «пятерок». Мне было просто интересно. Нет нужды говорить, — по японскому языку «препы» были русскоязычными. Только один японец, — своего рода политиммигрант, но дядька удивительно интересный и творческий, — в плане знаний и размышлений он дал очень много, как не дала бы целая «плеяда» преподавателей UBC (Университет Британской Колумбии ), увы. По английскому же языку препы выпали быть весьма строгими и слишком уж требовательными, что, впрочем, иногда тоже полезно (настоящие преемницы англосаксонства). Тем не менее, эти два предмета были в радость. Факультативно я успел выучить немного французского и китайского, причем в группе было, не поверите, три-пять человек. Сразу вспоминается университет UBC, но о нем речь впереди.
Продолжение здесь
Митха Григорай
Большая просьба не копировать авторские материалы. Можно поставить ссылку или обсудить эту статью, высказать свое мнение ниже.